История о моих первых родах… и не только

Автор: Марина (Тёща Принца)

Хочу рассказать историю своих первых родов. Начну немного издалека, чтобы были лучше понятны происходящие события.

Часть первая

Было это давно, больше тридцати лет назад, когда все было не так в нашей стране (даже страна называлась по-другому) и в нашем родовспоможении.

Мы с мужем одногодки, поженились за месяц до его окончания института, по распределению поехали жить и работать на Север. И вот через пару месяцев интересной и очень сложной для меня жизни в условиях Севера я стояла в очереди за чем-то там необходимым, и хорошо, что народу вокруг меня было много, иначе даже не знаю, чем бы сей эпизод закончился. Так вот, стою, и вдруг — раз, и темно в глазах, а когда посветлело, уже сижу, и добрая тетечка шепчет мне на ухо: «Уж не беременная ли ты?». А у меня к тому времени задержка была две недели, но так как никаких других признаков наступления беременности не было, то я думала, что задержка связана со сменой климата и переживаниями по поводу моей новой жизни. В общем, я отошла немного, меня пропустили вне очереди, и я с полной сумкой продуктов пришла домой и, дождавшись мужа с работы, сообщила ему радостную новость, что, скорей всего, он скоро может стать отцом!

Новость была принята с восторгом, и я стала ждать еще хотя бы пару недель, чтобы пойти в женскую консультацию за подтверждением диагноза. Тестов на беременность тогда не было, УЗИ тем более, и я подумала, что чем позже я пойду, тем легче врачу будет всё определить. Недели две я просто ждала наступления признаков беременности, но так и не дождавшись, уже начала сомневаться в ней, а тут еще вещи стали не застегиваться в талии. Подумав, что живот так рано не может увеличиться, я, заподозрив у себя страшную и неизлечимую болезнь, побежала к врачу.

И вот захожу я к гинекологу, кстати, первый раз в жизни, страшно — аж жуть, ладошки потные, губы трясутся. Кресло и все, что на нем происходило, показалось мне на тот момент пыточной камерой Средневековья. Оделась, сажусь рядом с врачом, состояние еще хуже, чем когда вошла, а врач меня и спрашивает: «И как же у вас получилось забеременеть?». Ничего другого, как ответить ей: «В смысле?», я не придумала, а врач мне: «Девушка, по всем законам медицины забеременеть вы не могли никак! У вас 2-я степень половой инфантильности, и если доносите беременность, что навряд ли, так как матка детская, то кесарить будут 100%, так как таз узкий для самостоятельных родов даже при небольшом плоде». И отправила меня со всеми этими новостями восвояси. Даже сейчас, по прошествии более 30 лет с того момента, у меня при воспоминании об этом начинают глаза слезиться и ручки потеть. А уж что было тогда со мной, трудно передать словами…

И я, конечно, звоню маме в родной Владик и рассказываю все то, что услышала от местного врача с северной надбавкой. Мама тут же звонит в наш город по своей профсоюзной линии (к этому времени она уже не была практикующим врачом, ее выдвинули на профсоюзную работу, да так и не задвинули назад), и ко мне прямо домой приходит женщина и под ручки ведет к лучшему гинекологу города, та меня смотрит, диагноз первого врача не снимает, но кладет на сохранение. Там меня колют, пичкают таблетками и через месяц отпускают с диагнозом: «Все хорошо, хотя и раньше было тоже так же».

Чувствовала я себя хорошо, признаков беременности так и не наступило, за исключением быстро и сильно растущего живота, месяца в три мне уже место в транспорте уступали. Сама я не поправлялась (вес перед родами 48 кг), только живот вперед торчал и все говорили, что будет мальчик, коль живот огурцом, хотя я мальчика в себе не чувствовала. Вот так я и доходила до 8 месяцев беременности, когда мама позвала меня во Владик, готовиться к родам в ее родном и любимом 3-м роддоме.

Приехала, меня тут же положили в роддом, и вот — первый осмотр тогдашним профессором, зав. кафедрой гинекологии Беляевым (имя-отчество, к сожалению, не помню). Передо мной очень представительный, седой, старенький (как мне тогда казалось) мужчина с очень добрыми глазами и мягкими, теплыми руками! Посмотрел меня быстро и сказал: «Ребеночек будет 3000 кг, родишь недельки через две, легко, как из пушки выстрелишь!». Очередной шок — из огня, да в полымя. Я, конечно, обрадовалась его прогнозу, хотя не поверила ни слову. Уж очень я за эти месяцы свыклась с мыслью, что меня будут резать!

Через две недели муж приезжает в отпуск, и меня отпускают на субботу-воскресенье: встретиться, помыться и просто побыть дома. В понедельник надо было вернуться и еще долеживать оставшиеся две недели… Рано утром в понедельник я просыпаюсь часов в шесть утра от того, что живот заболел, крутит, как будто отравилась, пошла в туалет, посидела «безрезультатно», пошла дальше спать, а живот-то болит, хоть и не сильно, но как-то регулярно, и я в семь часов бужу всех, мама как увидела, что я сгибаюсь как-то подозрительно часто, запричитала, что она-то врач (в роддоме на родах присутствовала регулярно, когда рожали ее пациентки с пороками сердца) и уж точно знает, что я скоро рожу. Я ей не слишком верю, потому что боль очень слабая, а рожать-то очень больно должно быть. Вот мы едем на машине, сидим с мужем на заднем сиденье, а мама каждую минуту назад оглядывается и охает.

В восемь утра я была в приемном покое, обрабатывали меня не суетясь, так как у меня почти все прекратилось. В девять часов я оказалась в предродовой, кроме меня, пациенток там не было, тем более меня там все знали, корчиться и загибаться было неудобно. Врач посмотрела, сказала, что открытие уже большое и я скоро рожу, чему я опять не поверила. В 10 часов меня опять смотрят, говорят, что открытие полное и протыкают плодный пузырь. Вот тут-то все и началось, меня стало крутить так, что глазки из орбиты лезли! Меня заставили почему-то лежать, рядом сидела Лина Владимировна Хачатурова, мамина ученица и подруга, она меня гладила по руке и все говорила: «Ну, покричи, легче будет». А я не могла кричать, стыдно было, и только мычала одно: «Мамочка…». А мамочка сидела где-то в кабинете на другом этаже, потому что не могла видеть мучений дочери. Проходит еще час, и у меня начинаются потуги, меня отправляют на кресло, и только я на него забралась, в родзал заходит группа студентов, человек десять, встали вокруг меня, и преподаватель начинает им что-то там объяснять. А я уставилась на одного хорошенького студента, и рожать расхотелось. Видимо, они сидели в соседнем кабинете и ждали, когда у меня начнется, чтобы поприсутствовать. Тут заходит моя врач и просит их удалиться, а то я так застеснялась, что отказываюсь рожать.

В общем, тужусь, получается плохо, врач мне говорит, что я это делаю неправильно, а я-то откуда знаю, как правильно, тогда ж не было никаких, как сейчас, всяких курсов и пособий в интернете. Лина Владимировна так и стоит рядышком, я вцепилась в ее руку мертвой хваткой, вроде так легче (на следующий день она мне продемонстрировала огромный синяк на руке), и на какой-то там по счету неправильной потуге мой ребеночек вылетает весь за раз. Бедная акушерка аж отпрыгнула, воскликнула: «Девочка», и начала меня ругать, что я ее не слушала и поэтому сильно порвалась. Но в тот момент мне было все безразлично, боль-то закончилась тут же. Глянула на часы: 11:15, на все про все ушло 5 часов и только последний час было сильно больно.

Дочь родилась 2950 г и 50 см. Все, что говорил Беляев, исполнилось точь-в-точь! Родила через две недели, легко и почти 3000 г. Вспоминаю его добрым словом все эти годы!

Ну вот, вроде я и оклемалась, состояние отличное, а где ж дочь-то моя? Почему не слышу крика младенца? А мне говорят: «Девочка спокойненькая, лежит и молчит», и тут заходит моя мама, смотрит на меня, бледнеет и, обращаясь к врачу, восклицает: «Что это с ней?». Тут мне поплохело: уж коли моя мама, которая много лет проработала в роддоме, так спрашивает у врача, видимо, со мной ну очень плохо, хуже не бывает. На что врач маме отвечает: «Она тужилась неправильно». Мне дают зеркало и я вижу, что все мое лицо в мелкое красное пятнышко и белки тоже красные. Конечно, было чему испугаться, пару часов назад мама меня сдала с беленьким личиком, а тут я стала с красненьким, хотя она видела таких женщин и не раз, но со своей дочей все в первый раз и неизвестно. Мама в детский отсек, что за моей головой был, сразу же ринулась и выдала свой вердикт: «Моя внучка похожа на меня!». Что, кстати, так и оказалось — дочь очень похожа на бабушку и внешне, и по характеру!

Прошу мне дочку показать, а меня просят подождать, мол, сейчас там все доведем до ума, и получишь дочь…

Часть вторая

Мне принесли прямо на родовой стол завтрак, кашу, и хоть я не люблю каши, эта показалась мне самой вкусной на свете. И вот кушаю я кашку, а в этот момент в родзал заводят скрученную очень молоденькую девушку (потом лежали в одной палате, ей было 18 лет), на стол ее рядышком со мной, и давай она рожать! А я ем и наблюдаю на этим процессом, так как аппетит не пропал, а смотреть-то было интересно. Родила она быстро, акушерка говорит: «Девочка», и тут такое началось, отчего аппетит у меня пропал надолго…

Девушка эта как закричит: «Какая девочка, у меня мальчик! Мне не нужна девочка, у меня муж чеченец, он сказал, что с дочкой меня не заберет домой». И давай рыдать в три ручья… Ее все успокаивать давай, а она ни в какую! Все пять дней потом в палате она скулила, что муж ее выгонит из дома, плакала и к дочке была как-то равнодушна…

Меня быстренько, чтобы не нервничала, выкатили на каталке в коридор, принесли дочку и положили рядышком, вот это был апофеоз всего происходящего! Хорошенькая, розовенькая, прямо куколка! Часа два подержали меня в коридоре, лед на животе и постоянные сминания его разными врачами были даже в радость, так как дочка рядом, а я знала, что когда переведут в послеродовое, дочку заберут в детское отделение, и буду я ее видеть только во время кормления.

И вот меня на каталке везут в лифт, чтобы перевезти в послеродовое, а из лифта выводят совсем молоденькую девочку (тоже потом в одной палате, и ей оказалось 16 лет), и вот про эту девочку я бы хотела тоже рассказать… Назовем ее Лена (я помню ее имя и фамилию, но по известным причинам не имею права здесь их называть).

Рожала она долго, ее перевели в мою палату только на следующее утро, то бишь рожала она почти сутки. Когда я ее увидела, аж испугалась, так она изменилась за это время, видимо, уж очень намучилась. И вот она заходит, молча ложится на койку, отворачивается к стене и затихает… Мы, до этого бойко обсуждающие наши насущные проблемы, тоже замолчали. Так до обеда и промолчали. Идем обедать, ее зовем с собой, она ноль внимания. Мы за обедом выдвинули кучу различных теорий относительно ее состояния. Возвращаемся в палату, а Лена стоит около кровати и грудь бинтуем полотенцем… Тут нам всем стало страшно, подумали, что ребеночек умер… Опять молчим, как-то неудобно говорить про деток при ней. А тут нам приносят лялечек кормить, а ей не несут. Ну, все, вроде бы, понятно, кормление прошло в полной тишине, даже детки не плакали…

Проходит еще пара часов, слышим, под окнами кричит парень, Лена выглядывает в окно, и происходит вот такой диалог:

Он: «Ну что, как сын? Видела уже?».

Лена: «Нет, не видела».

Он: «Что купить надо? Какое одеяльце?».

Лена: «Ничего покупать не надо, и вообще, иди домой, не надо ко мне приходить».

Старшая дочка Тёщи Принца Окошко закрывает и опять к стене. Тут мы, конечно, не выдержали, и коль имя уже знаем, обращаемся к ней: «А почему тебе сына не приносят кормить?». На что она с полными глазами слез отвечает: «Я отказалась от сына. Мне 16 лет, я не замужем, живу со старенькой бабушкой в однокомнатной квартире, учусь в училище, и куда мне с лялькой? А мама у меня еще молодая (ей 36 лет), она сказала, что ей еще рано бабушкой становиться, она в пароходстве работает и все время в рейсах».

Вот так Лена и плакала все пять дней… А весь персонал роддома, даже сама главный врач, регулярно заходили в нам в палату и уговаривали ее не отказываться от сына. И прямо было видно, как все врачи, медсестры, нянечки принимали действенное участие в ее судьбе. День на третий заходит главная детская сестра и, обращаясь к Лене, говорит: «Ты хоть сына-то хочешь увидеть?». Она: «А можно?» И мы все: «А нам можно?». Ну а коль я была «блатная», я уговорила пропустить всех нас посмотреть на ее сыночка (в детское отделение тогда входить мамочкам было строго-настрого запрещено). Мальчик был просто прелесть, хорошенький, смугленький! Детская сестра нам потом сказала, что они специально ее отвели к нему, в надежде, что проснется материнский инстинкт и она передумает отказываться от сына! Не передумала… Остальные два дня лежала, отвернувшись к стене, и тихо поскуливала иногда. Жалко ее было до чертиков…

И вот день выписки. Я выхожу с лялькой, все торжественно и очень красиво! Вижу — стоит молодая, очень красивая женщина (прямо девушка) в кожаном плаще (тогда это был самый шик), и пока все мои родные охали и поздравляли меня, в «выписной» коридор выходит Лена, подходит к этой женщине в кожаном пальто (видимо, это была ее мама), и они уходят…

Через месяц (очень долго не могли выбрать имя) я поехала в ЗАГС регистрировать дочь, сижу, жду… Заходит старшая детская медсестра, мы радостно обнимаемся, и она мне по секрету рассказывает, что пришла оформлять того отказного мальчика, и даже по секрету сказала мне, в какой город его увозят на усыновление! И вот уже больше 30 лет я этот секрет храню… Теперь тот мальчик уже давно мужчина и, наверное, сам стал отцом. Почему-то думаю, что его жизнь сложилась удачно!

Тогда, много лет тому назад, я сама уговаривала Лену забрать сыночка и, как все, повторяла, что она еще пожалеет об этом своем поступке (девочка-то была хорошая, мы же видели, как разрывалось ее сердце). Пожалела ли?

А через семь лет я родила еще одну дочь! Но это уже другая история…

  • 30.01.2012

Поделиться с друзьями