РЕБЯТА, У НАС ВОЙНА. Наши доблестные пограничники впустили в Украину сотни боевиков и грузовики с оружием. Теперь эти боевики будут прятаться у вас за спиной и стрелять по украинцам на поражение. Так вот, чтоб вы знали – когда человек оборудует у вас в квартире пулеметное гнездо – он это делает не для того, чтобы вас защитить, хотя возможно, вам так кажется. Но нет. Он это делает, чтобы вы его защитили. И водит за собой журналистов не для того, чтобы они вас защитили. Наоборот. Журналисты нужны для того, чтобы зафиксировать, как вас убьют.

Поэтому если вы видите вооруженного человека, это означает, что радиус двухсот метров от него – та зона, в которой находиться опасно для жизни. Возможно, он не делает вам ничего плохого. Но вооруженный человек – это не только тот, кто стреляет. Это еще и тот, в кого стреляют. Иногда издалека. Иногда даже с самолета.

Поэтому если вы видите журналиста с камерой, это означает, что радиус двухсот метров от него – та зона, в которой находиться для жизни еще опаснее. Журналисты обычно знают чуть больше остальных людей, и если на войне журналист – он для того, чтобы снимать войну. Где он – там война. Хотите стать жертвой – подойдите поближе.

Если бы боевики действительно хотели войны, и не хотели прикрываться мирными жителями – они бы вели боевые действия не в городах. Они бы, как Наполеон и Кутузов – нашли чисто поле поболее, и там устроили генеральное сражение. Но они хотят именно что прикрываться мирными жителями. Потому что если они вылезают из-под живого щита, как в донецком аэропорту – им сразу же приходится срочно ехать домой в РФ по частям.

Если вы пенсионер, если вы женщина, если вы беременны – вами будут прикрываться в первую очередь. Потому что мертвые беременные женщины – гораздо лучший кадр, чем мертвые боевики. Именно поэтому 30+ трупов боевиков из Донецка были освещены так плохо, а 5+ трупов из Луганской ОГА были освещены так хорошо.

Волновали лично меня. Пытаюсь понять другую точку зрения, думаю, в этом нет ничего плохого.