Меня везли на кресле по коридорам областной больницы. — Куда? – спросила одна медсестра другую. – Может, не в отдельную, может, в общую? Я заволновалась. — Почему же в общую, если есть возможность в отдельную? Сестры посмотрели на меня с таким искренним сочувствием, что я несказанно удивилась. Это уже потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные. — Врач сказала, в отдельную, — повторила медсестра. Но тогда я не знала, что это означает, и успокоилась.

А когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только от того, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна, и вся ответственность моя сошла на нет. Я ощутила странную отстранённость от окружающего мира, и мне было абсолютно всё равно, что в нём происходит. Меня ничто и никто не интересовал. Я обрела право на отдых. И это было хорошо. Я осталась наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью. Только Я и Я. Ушли проблемы, ушла суета, ушли важные вопросы. Вся эта беготня за сиюминутным казалась настолько мелкой по сравнению с Вечностью, с Жизнью и Смертью, с тем неизведанным, что ждёт там, по ту сторону…

И тогда забурлила вокруг настоящая Жизнь! Оказывается, это так здорово: пение птиц по утрам, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью, золотистые листья дерева, машущего мне в окно, глубинно-синее осеннее небо, шумы просыпающегося города – сигналы машин, цоканье спешащих каблучков по асфальту, шуршание падающих листьев… Господи, как замечательна Жизнь! А я только сейчас это поняла… — Ну и пусть только сейчас, — сказала я себе, – но ведь поняла же. И у тебя есть ещё пара дней, чтобы насладиться ею, и полюбить её всем сердцем! Охватившее меня ощущение свободы и счастья требовало выхода, и я обратилась к Богу, ведь Он сейчас был ко мне ближе всех. — Господи! – радовалась я. – Спасибо Тебе за то, что Ты дал мне возможность понять, как прекрасна Жизнь, и полюбить её. Пусть перед смертью, но я узнала, как замечательно жить! Меня заполняло состояние спокойного счастья, умиротворения, свободы и звенящей высоты одновременно. Мир звенел и переливался золотым светом Божественной Любви. Я ощущала эти мощные волны её энергии. Казалось, Любовь стала плотной и, в то же время, мягкой и прозрачной, как океанская волна. Она заполнила всё пространство вокруг, и даже воздух стал тяжелым и не сразу проходил в легкие, а втекал медленной пульсирующей струей. Мне казалось, что всё, что я видела, заполнялось этим золотым светом и энергией. Я Любила. И это было подобно слиянию мощи органной музыки Баха и летящей ввысь мелодии скрипки.

*** Отдельная палата и диагноз «острый лейкоз 4-й степени», а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества. К умирающим пускали всех и в любое время. Родным предложили вызывать близких на похороны, и ко мне потянулась прощаться вереница скорбящих родственников. Я понимала их трудности: ну о чём говорить с умирающим человеком, который, тем более, об этом знает. Мне было смешно смотреть на их растерянные лица. Я радовалась: когда бы я ещё увидела их всех? А больше всего на свете мне хотелось поделиться с ними любовью к Жизни – ну разве можно не быть счастливым просто оттого, что живёшь? Я веселила родных и друзей как могла: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава Богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства.

Где-то на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна. За сим занятием и застала меня врач, закатив истерику, что мне нельзя вставать. Я искренне удивилась: — Это что-то изменит? — Ну… Нет, — теперь растерялась врач. – Но вы не можете ходить. — Почему? — У вас анализы трупа. Вы и жить не можете, а вставать начали. Прошёл отведенный мне максимум – четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом лопала колбасу и бананы. Мне было хорошо. А врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы не менялись, кровь капала едва розоватого цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор. Врача было жалко. А Любовь требовала радости окружающих. — Доктор, а какими вы хотели бы видеть мои анализы? — Ну, хотя бы такими. Она быстро написала мне на листочке какие-то буквы и цифры, то – что должно быть. Я ничего не поняла, но внимательно прочитала. Врач посмотрела сочувственно на меня, что-то пробормотала и ушла. А в 9 утра она ворвалась ко мне в палату с криком: — Как вы это де... — Анализы! Они такие, как я вам написала. — Откуда я знаю? А что, хорошие? Да и какая, на фиг, разница?

Лафа закончилась. Меня перевели в общую палату (это там, где уже не умирают). Родственники уже попрощались и ходить перестали. В палате находились ещё пять женщин. Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча, и активно умирали. Я выдержала три часа. Моя Любовь начала задыхаться. Надо было срочно что-то делать. Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала, и громко сообщила: — Арбуз снимает тошноту после химиотерапии. По палате поплыл запах свежего смеха. К столу неуверенно подтянулись остальные. — И правда, снимает? — Угу, — со знанием дела подтвердила я, подумав: «А хрен его знает…» Арбуз сочно захрустел. — И правда, прошло! — сказала та, что лежала у окна и ходила на костылях. — И у меня. И у меня, — радостно подтвердили остальные. — Вот, — удовлетворённо закивала я в ответ. – А вот случай у меня один раз был… А анекдот про это знаешь? В два часа ночи в палату заглянула медсестра и возмутилась: — Вы когда ржать перестанете? Вы же всему этажу спать мешаете!

Через три дня врач нерешительно попросила меня: — А вы не могли бы перейти в другую палату? — Зачем? — В этой палате у всех улучшилось состояние. А в соседней много тяжёлых. — Нет! – закричали мои соседки. – Не отпустим. Не отпустили. Только в нашу палату потянулись соседи – просто посидеть, поболтать. Посмеяться. И я понимала, почему. Просто в нашей палате жила Любовь. Она окутывала каждого золотистой волной, и всем становилось уютно и спокойно. Особенно мне нравилась девочка-башкирка лет шестнадцати в белом платочке, завязанном на затылке узелком. Торчащие в разные стороны концы платочка делали её похожей на зайчонка. У неё был рак лимфоузлов, и мне казалось, что она не умеет улыбаться. А через неделю я увидела, какая у неё обаятельная и застенчивая улыбка. А когда она сказала, что лекарство начало действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв шикарный стол, который увенчивали бутылки с кумысом, от которого мы быстро забалдели, а потом перешли к танцам. Пришедший на шум дежурный врач сначала ошалело смотрел на нас, а потом сказал: — Я 30 лет здесь работаю, но такое вижу в первый раз. Развернулся и ушёл. Мы долго смеялись, вспоминая выражение его лица.

Было хорошо. Я читала книжки, писала стихи, смотрела в окно, общалась с соседками, гуляла по коридору и так любила всё, что видела: и книги, и компот, и соседку, и машину во дворе за окном, и старое дерево. Мне кололи витамины. Просто надо же было хоть что-то колоть. Врач со мной почти не разговаривала, только странно косилась, проходя мимо, и через три недели тихо сказала: — Гемоглобин у вас на 20 единиц больше нормы здорового человека. Не надо его больше повышать. Казалось, она за что-то сердится на меня. По идее, получалось, что она дура, и ошиблась с диагнозом, но этого быть никак не могло, и это она тоже знала. А однажды она мне пожаловалась: — Я не могу вам подтвердить диагноз. Ведь вы выздоравливаете, хотя вас никто не лечит. А этого не может быть! — А какой у меня теперь диагноз? — А я ещё не придумала, — тихо ответила она и ушла.

Когда меня выписывали, врач призналась: — Так жалко, что вы уходите, у нас ещё много тяжёлых. Из нашей палаты выписались все. А по отделению смертность в этом месяце сократилась на 30%. Жизнь продолжалась. Только взгляд на неё становился другим. Казалось, что я начала смотреть на мир сверху, и потому изменился масштаб обзора происходящего. А смысл жизни оказался таким простым и доступным. Надо просто научиться любить – и тогда твои возможности станут безграничными, и желания сбудутся, если ты, конечно, будешь эти желания формировать с любовью, и никого не будешь обманывать, не будешь завидовать, обижаться и желать кому-то зла. Так всё просто, и так всё сложно! Ведь это правда, что Бог есть Любовь. Надо только успеть это вспомнить…

Какая то женщина использовала этот метод. Ее муж, ему 55 лет, внезапно заболел. Он вел машину, и внезапно почувствовал боль, он остановил машину на обочине и впал в кому. Его нашли спустя два дня, отвезли в госпиталь и обследовали. У него обнаружили субарахноидальное кровоизлияние, ему сделали операцию. Он остался жив, но без сознания. Доктор сказал, что он так и останется в коме. Но его жена изучила метод Шишида и продолжала гладить бессознательное тело мужа днем и ночью, говоря, что он может излечить себя. И спустя 7 месяцев, он полностью излечился.
А как можно применить этот метод для себя? Невозможно же гладить себя когда спишь. Вместо это вы можете сделать так: сядьте на кровать перед тем как лечь спать, закройте глаза, дышите глубоко. Выдохните глубоко в течении 8 секунд, представьте, что с выдохом все отрицательные вещи (мысли, болезни) в вашем теле выходят из вас. Затем вдохните глубоко в течении 8 секунд, представьте, что с вдохом положительная космическая энергия входит в вас. Затем задержите дыхание на 8 секунд, представьте, что вы сейчас полностью здоровы (излечены, исцелены). Делайте так от 5 до 10 минут. После этого вы можете ложиться спать.
Очень много людей кто вылечился, используя этот метод. Некто вылечил рак легких. Врачи провели обследование, перед этим он принял участие в семинаре по развитию ПП, и сказали, что у него рак легких. Он не расстроился тому, что сказал ему врач, а был рад, подумав, что это шанс попробовать этот метод. Спустя два месяца, он был здоров.
Использование образа малюсенького человека
Обычно мы пользуемся ЛП, ЛП имеет слабый контроль над нашим телом. И если вы думаете, что болезнь отступила, используя логическое мышление, на само деле это не так. А когда вы визуализируете, что ваша болезнь излечилась, используя образы, болезнь пройдет. ПП имеет стопроцентный контроль над телом. Это закон образов ПП.
Закон образов гласит, что вы себе вообразите (представите) станет реальностью. В спорте, эффективным является проводить тренировку образов чем просто физическая тренировка. При лечении болезни, воображение есть сила которая лечит болезнь.
Один из инструкторов моей школы в Токио, вылечила свою болезнь, используя воображение. У нее был какой то рассеянный коллаген. У нее появилась идея вылечить свою болезнь посредством тренировки образов. Она представила, что стала крохотным человеком микроскопического размера и вошла в коленный сустав, где была боль. Она вообразила, что боль уходит. И боль быстро исчезла. Визуализация образов имеет такую силу.
Итак мы изучили как использовать образ малюсенького человека, чтобы лечить все виды болезней.
Истории об использовании образа малюсенького человека
Когда у меня был люмбаго (прострел), очень болело, и я подумал, что мне надо будет пролежать в кровати как минимум три дня. Я вспомнил, что изучал образ малюсенького человека в школе Шишида, и тем же вечером я попросил мою 3-х летнюю дочь стать малюсеньким человеком и войти через мой рот, подойти к пораженной части и вылечить ее. Она сделал это без колебаний. Я сказал: Спасибо. Теперь ты можешь выходить и идти спать. Моя дочь уснула. К моему удивлению, в пояснице где была острая боль, вовсе не было болей. Боль исчезла.
Мама 3-х летнего мальчика испробовала образ малюсенького человека, чтобы вылечить жар у мальчика. Когда у ее мальчика повышалась температура, она вела его мир образов, и он превращался в образ малюсенького человека чтобы избавиться от температуры. Его температура быстро опускалась до нормальной.

Немного с карты ***9632