1) Первое, это, конечно же, за беспринципность и за «правду» на каждый день. Россиянин любит фундаментальность, но не плавающее мнение. Для него плавающее мнение это ложь. Сколько помню россиян, у них была правда, что в 91-ом, что в 2014-ом. И если это правда и эволюционировала, то очень незначительно. Украинец же всегда подстраивает события каждый раз, что создает иллюзию беспринципности и приспособленчества.

2) Россиянин не любит предательство и чувствует в украинцах предателей. Он знает, что у украинца всегда найдется аргумент предать. Аргументы могут быть разные, но суть одна – нанести максимальный вред россиянину. Все, что делает украинец, он делает не для себя, а для нанесения вреда россиянам. На себя им, как правило, плевать, потому и живут они плохо.

3) Ненадежность самый главный фактор. Сегодня одно, завтра другое. См. пункт первый.

4) Россиянин не уважает украинцев за не уважение к своей истории. Для украинца истории не существует. Это для него лишь система замкнутых аргументов, но не наука. Он может ее переписывать бесконечно, потому то, украинец до сих пор свою историю и не знает. Украинец для россиянина это «Иван, не помнящий родства».

5) Россиянин не примелет сваливание вины на другого. Да, США для него враг, но от россиянина редко услышишь, что США виновата в проблемах России. Россиянин винит в своих бедах только себя. Украинец же напротив, никогда не виноват. Он весь в белом и жертва. Украина это карамельная страна, возле которой одни кучи навоза, которые мешают ей жить.

6) Украинцы, по равнению с россиянами не чувствуют интимной зоны человека, его неприкасаемой свободы. Украинцы порой легко в нее вторгаются с хамством и не спортивным поведением. Как бы россиян не разгонял «Беркут» они никогда не будут преследовать их дома – спортивное поведение, суть россиян. Украинцы же нет, они пытаются задевать за самое живое, что подчеркивает их мелкую, врожденую подлость. В России последнее, это западло.

7) Сплетни и слухи – не уважаются в России. Попросту презираются. В Украине нет.

8) Демагогия. Во всем и везде, с употреблением двойных стандартов. См пункт первый. Россияне все-таки фундаменталисты. Их, даже мне чеченцу, проще понять, и проще договориться с ними. Причем с русскими можно договориться на долгое время, с украинцами же на час… Далее их хотелки украинцев перечеркивают договор.

9) Не любовь к своей родине и народу это истинное украинское, несмотря на радикальный национализм. Украинец никогда не сравнивает Украину и Россию, он всегда сравнивает Европу и Россию. Это доказывает, что подсознательно Украины для него нет….

10) Украинец не увидит и бревнышка в своем глазу, но видит соломинку у Россиянина.

11) Из опыта чеченской войны, мной обозримой. Укаинец никогда не будет воевать н а линии фронта как русский. Украинцы и были у Гелаева для диверсий. Россиян же мы доставали из луж мочи и кала, и в слезах, но. Они не покидают позиций. Собственно это меня и вводило в ступор всегда. Украинцы же воюют, когда удача лишь на их стороне. Собственно тут я согласен с Хаттабом, который назвал русских «упрямыми молчунами»…

http://www.politforums.ru/ukraine/1391112900.html

Евросоюз отказался от Украины!… Вчера на пресс-конференции в Берлине глава Евросоюза Джеф Нонберг заявил что в связи с последними событиями на Украине Евросоюз принял решение отменить подписание экономической части ассоциации ЕС с Украиной.

«В связи с последними событиями на Украине и шокирующими действиями украинской власти Евросоюз принял решение отменить подписание второй экономической части ассоциации между Украиной и Евросоюзом. Также мы ставим подсомнение легитимность Украинского правительства.

Мы шокированы действиями украинских властей на востоке Украины, и поддерживаем планы России по урегулированию украинского кризиса. Также мы призываем немедленно прекратить кровопролитие, Европа не хочет войны!», – заявил глава Евросоюза. «Украйна – цэ Европа». Европа решила отступить? А теперь все дружно поаплодируем Владимиру Путину! Победа!

А теперь все дружно поаплодируем Владимиру Путину!

Европейский союз пока не готов принимать Украину в свои ряды, заявил глава МИД Франции Лоран Фабиус. По мнению французского министра, прежде чем стремиться в Европу, Киев сначала должен наладить хорошие отношения с Москвой.

Заявление, сделанное главой французского МИД в эфире телеканала i-tele, уничтожило надежды вступившего в должность украинского президента Петра Порошенко на установление более тесных связей с Европой.

’’Президент Украины Пётр Порошенко на своей инаугурации произнес весьма проевропейскую речь. Ещё до того, как члены ЕС выразили желание принять Украину. Порошенко считает, что соглашение об ассоциации с ЕС составляет первый шаг к вступлению страны в ЕС. Но во время переговоров с нашими европейскими партнерами большинство из них явно не разделяли эту точку зрения Порошенко. Это точно, – заявил глава французского внешнеполитического ведомства.

Фабиус также подчеркнул, что и вступления Украины в НАТО не хочет «ни США, ни Европа, ни даже сама Украина». Конец фильма.

– Нас на встречу в районе ВДНХ пришло десять человек, беседовали мы под аркой жилого дома, к нам вышел мужчина славянской внешности в гражданке, он не представился. Первое, что спросил, умеем ли обращаться с оружием, предупредил, предстоит командировка в Славянск, идем на верную смерть, за мародерство расстрел на месте, кстати, неоднократно в этом убеждался, попав на Украину. Двое сразу передумали и ушли.
Было шапкозакидательство, что, мол, мы такие крутые и все нас боятся. Но получилось с точностью наоборот. В два часа прилетели вертолеты, потом самолеты и стали бомбить порт

​​

– Деньги обещали?

– Ни суточных, ни командировочных, только бесплатное питание, обмундирование, оружие и гарантия, что тела привезут в Ростов и отдадут родственникам, если, конечно, найдут. Было жесткое требование уничтожить все записи в аккаунтах, вообще убрать все личные данные из социальных сетей, что я и сделал – ликвидировал записи "ВКонтакте" и в "Одноклассниках".

– Как вы добирались до украинской границы?

– Утром 12 мая наша группа села в две легковые машины, взяли курс на юг, через сутки приехали в Ростов. Водители тоже оказались добровольцами, кстати, один из них погиб. Нас привезли на "базу", домики у речки, рядом лес, "зеленка", адреса не знаю, у нас отобрали дорожные карты, телефоны, личные вещи мы сдали под роспись, переоделись в выданную робу.

– Сколько времени провели на "базе"?

– Почти две недели. Каждый день приезжали все новые и новые ребята, к концу срока нас набралось человек сто. Ни дня не отдыхали, армейский режим: подъем, пробежки, завтрак, тренировки, ориентирование на открытой местности, в лесу, отрабатывали жесты.
Ни суточных, ни командировочных, только бесплатное питание, обмундирование, оружие и гарантия, что тела привезут в Ростов и отдадут родственникам

​​– Что за жесты?

– Нас учили общаться жестами и знаками, чтобы опознать друг друга, бесшумно разговаривать ночью, давать команды – назад, вперед, стой, ложись, опасность и т. д. Теперь могу руками разговаривать, как глухонемой. Этому обучал нас инструктор в гражданке, он, как и все большие и малые начальники, – не представился. Мы не знали настоящих имен друг друга, только позывные, до сих пор не знаю, как зовут многих ребят, которые попали со мной в это пекло и погибли.

– У вас был реальный боевой опыт до Украины? Ведь в Нагорном Карабахе нет большой войны.

– Там в основном перестрелки, пальба из гранатометов и минометов, одним словом, вялая позиционная война. И все же я знал больше о войне, чем некоторые ребята.

– Были ли среди вас русские националисты?

– Нациков не видел, хотя в основном на базе собрались люди славянской внешности, кто они – белорусы, русские или украинцы, не знаю, хорошие, патриотично настроенные ребята, никто из них на меня как на армянина косо не смотрел. С Кавказа было немало мужиков, армяне из Краснодара, из Кривого Рога (Украина), чеченцы чуть позже приехали, с некоторыми ребятами подружился, одного звали "Рыжик", другого "Малой", оба они погибли в тех "КамАЗах".

– Как переходили границу?

– 23 мая ближе к полуночи выехали из "базы", человек сто на военных "КамАЗах". Нас сопровождал проводник на "Ниве", ехали несколько часов, остановились на границе, к нам присоединились еще человек пятьдесят с других "баз", получили оружие: гранатометы, пулеметы, автоматы, пистолеты и гранаты, опять погрузились в машины.

– Вас учили стрелять?
С "КамАЗа" кричали той стороне: "Мы свои! Куда вы бьете?", а те в ответ: "Какие вы ополченцы? Вы националисты, фашисты и т. д". Почти всех положили, в живых осталось трое-четверо. Потом уже ополченцы подходят и видят: "Ой, своих же положили! Реально свои, георгиевские ленточки..." И начинается: "Братишек убили" и т. д.

​​

– Среди нас были гранатометчики. Я стал командиром пулеметного расчета, у меня в подчинении было от трех до шести человек. Мою специальность определили по спецкоду в военном билете. Там есть цифры, на которые я не обратил внимание. Когда они звонили, просили открыть конкретную страницу, зачитать код, так они узнали, как меня профессионально использовать. Видимо, с каждым работали отдельно.

– Они – это кто? ФСБ, ГРУ, МВД? Кто эти люди, которые вас встречали, учили, тренировали, переправляли через российско-украинскую границу?

– Я не знаю ни имен, ни фамилий. Люди славянской внешности, все в гражданке. Я даже их лиц не помню.

– Во сколько вы пересекли границу?

– 24 мая под утро. Нас на украинской стороне встречали крупные представители ДНР. Они захватили какую-то воинскую часть в Донецке, наш отряд разместили по казармам. Отсыпались целый день, почистились, привели себя в порядок, на следующий день 25 мая участвовали в том знаменитом параде на "КамАЗах" в городе, где засветились чеченцы. Они давали интервью, стреляли в воздух, позировали перед камерами. Народ ликовал и встречал добровольцев из России, как освободителей. Вечером мы вернулись в казармы.

– Когда попали в первое боестолкновение?
...Берут интервью у ДНРовцев. ДНР – это на самом деле фикция. ДНР, как я понял, для меня существует в кабинетах этих Бородая, Пушилина, Царева, а решения принимаются в другом месте и другими людьми.

​​

– В ночь с 25 на 26 мая нас подняли по тревоге. В моей группе было три человека, из Москвы, Липецка и Чукотки. Все они погибли. Сели в гражданские автобусы и поехали в аэропорт. Отрядом в сто человек мы вошли в здание, к нам еще присоединились осетины. Пассажиров быстро эвакуировали, сотрудники терминала оставались на своих местах, утром два самолета вылетели, мы не мешали работе авиаслужб. Здание быстро взяли под свой контроль, рассредоточились по этажам, я со своим помощником поднялся на 7-й этаж, на крышу, получил задание взять под контроль вышку, которая была в полукилометре от нас, чтобы никто не мог к ней подойти. Мы поставили пулемет.

– Какой смысл захватывать гражданский аэропорт в Донецке? Ведь линия фронта совсем в другом месте, к примеру, в районе Славянска.

– Чтобы не садились военные борты из Киева. Нам сказали, что никто в нас стрелять не будет, попозируем перед камерами и все. Они увидят нас, испугаются, быстро сдадутся, мы их разоружим, отпустим по домам. Все! Аэропорт наш.

– Они – это кто?

– Украинские военные вокруг аэропорта. Было шапкозакидательство, что, мол, мы такие крутые и все нас боятся. Но получилось с точностью наоборот. В два часа прилетели вертолеты, потом самолеты и стали бомбить порт. Я был на крыше, успел со своим помощником сбежать на 6-й этаж. Была мощная атака, я заметил четыре вертолета и два самолета.

– У вас были ПЗРК?

– Наш командующий батальона "Восток" Александр Ходоковский сказал, что бомбить аэропорт не будут, ПЗРК не нужны, мы их оставили на базе. Там были снайперы Ходоковского, бывшие сотрудники СБУ Украины, которые перешли на сторону ДНР. У них винтовки были необычные, я раньше таких не видел, не СВД. Они ушли где-то в час дня, авиаудары начались в два.

– Что происходило на вашем этаже?

– На крыше сразу погиб чеченец, еще двое были ранены. Они стреляли по вертолетам со всего, что у них было. Я вскакивал на 2-3 секунды, стрелял по вышке, откуда снайпера работали по нам. Нас тупо загнали в здание и бомбили со всех сторон. У них по периметру аэропорта стояли зенитки, били по терминалу. Ходоковский наивно рассчитывал, что аэропорт новый, открытый к чемпионату Европы и по нему не будут бить из тяжелых орудий. Были бы у нас ПЗРК, всего этого не произошло бы.

– Вы считаете, это предательство или непрофессионализм?

– Не знаю, мы потеряли много людей. Один из чеченцев, очень смелый парень, разбросал на крыше дымовые шашки и вытащил оттуда своего раненого земляка, затем еще одного. Мы спустились на первый этаж, просто сидели и ждали смерти. Выйти на улицу было невозможно. Кто-то позвонил нашему командиру, его позывной "Искра", в чьем подчинении сто человек, прозвучала команда загружаться в "КамАЗы". Это уже был вечер. Машины стояли внутри, в терминале. Я не хотел лезть в "КамАЗ", понимал, что это рискованно. "Искра" мне сказал: "Будешь обсуждать приказ – расстреляю на месте". Я взял пулемет и поднялся на борт.

– Сколько человек было в "КамАЗе"?

– Два "КамАЗа", где-то по 30-35 человек в каждом. В порту осталась группа прикрытия, они ушли оттуда ночью, пешком, никто из них не пострадал. "Искра" дал команду: выезжаем из терминала и палим во все стороны, во все, что шевелится. Мы сняли тенты, открытые машины, битком набитые добровольцами. Наш "КамАЗ" вылетает из терминала, и мы начинаем стрелять во все стороны, в воздух, кругом открытая местность, проехали по трассе 4-5 километров от аэропорта в сторону города, расстояние между машинами где-то метров пятьсот-шестьсот. Два "КамАЗа" едут и палят без остановки. Страшное зрелище! Правда, я перестал стрелять, увидел, что никого нет вокруг. Когда мы стали въезжать в город, вдруг видим – на дороге стоит наш первый "КамАЗ". Я не понял, почему он остановился. Мимо едут машины, даже люди ходят, это уже окраина Донецка.

– Там были убитые, раненые?

– Мы пролетели на сумасшедшей скорости, я не успел разглядеть, кто-то еще стрелял. Через пятьсот метров из гранатомета подбили нашу машину, снаряд попал под кабину водителя, мы перевернулись. Нам, как оказалось, повезло, мы вылетели с борта, ушиблись, но без переломов. Ту машину, которую подбили первой, добивали из пулеметов перекрестным огнем, по ребятам стреляли снайпера, погибли три десятка человек, не меньше. По нам тоже стали палить откуда-то, я бросил пулемет, схватил одного раненого парня, он был из Крыма, потащил на себе, бежал тупо по дворам. Ко мне присоединился наш фельдшер, у него был автомат, я взял оружие и еще пострелял по сторонам, по крышам и бежал дальше с этим раненым.

– Вы знали, в чьих руках был город?

– Был уверен, что город захватила нацгвардия и нас ищут. Мы вышли на пункт сбора машин скорой помощи, начал палить поверх крыши здания, чтобы привлечь внимание людей. Мой товарищ истекал кровью, у него были прострелены рука и нога. Я кричу врачам: "Спасите его! Лечите!" Девушка говорит: "Успокойтесь, мы свои!" Я говорю: "Какие вы свои?! Вы все такие же предатели, негодяи!" Крымчанина посадили в машину и отправили в больницу. Я персоналу указал, где подбитые машины, туда сразу выехали шесть скорых. Вскоре в больницу стали привозить раненых с подбитых "КамАЗов". Один из наших, которого я встретил, сообщил, что с первого "КамАЗа" выжили только три человека. Паника и ужас. Это уже позже мне рассказали, что один из погибших подорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен к "укропам" (военнослужащие национальной гвардии Украины. – РС). Они же не сообразили, что добивают их свои же. Местным ополченцам, видимо, сказали, что по трассе едут "правосеки" (члены организации "Правый сектор". – РС) на двух "КамАЗах". С "КамАЗа" кричали той стороне: "Мы свои! Куда вы бьете?", а те в ответ: "Какие вы ополченцы? Вы националисты, фашисты и т. д". Почти всех положили, в живых осталось трое-четверо. Потом уже ополченцы подходят и видят: "Ой, своих же положили! Реально свои, георгиевские ленточки..." И начинается: "Братишек убили" и т. д.

– Что стало с вашими товарищами из второго "КамАЗа"?

– Там были чеченцы, у них один погибший, двое ранены, максимум шесть человек погибло, в том числе врач и казак. В больнице, когда пришел в себя, сдал автомат, подъехали представители батальона "Восток" и увезли нас обратно в расположение казарм. Это уже было глубокой ночью.

– Какая информация прошла по официальным каналам?

– По телевизору сообщили, вроде ополченцы вывозили под флагом Красного Креста своих безоружных раненых солдат, а украинские силовики их расстреляли. Тогда еще не знал, что нас подбили свои же. Был уверен, что нацгвардия Украины. Лег спать, где-то в четыре утра 27 мая меня разбудили двое, которые остались в порту из группы прикрытия. Короче, они мне и рассказали, что стреляли свои по своим. Встал вопрос, как жить дальше и что делать? Мы решили бежать ночью, тайком, пешком до границы, обратно в Россию. Нашли гражданскую одежду, переоделись, взяли рюкзаки и покинули часть. С нами был водитель, позывной "Шумахер", он сказал, что у него дядя где-то за Донецком. Шесть человек приехали в частный дом, чтобы переждать момент, переночевать, под утро 28 мая слышим в соседнем доме крики: "Не стреляйте! Не убивайте!" Оказалось, за нами послали наряд.

– Как вас обнаружили?

– Не знаю, возможно, среди нас был предатель. Мы бросили рюкзаки, вещи и опять сбежали. Просто бродили по улицам, без денег, без документов, подошли к городу, к блокпосту, рассказали, кто такие... Нас с этого блокпоста взяли, увезли в Горловку к командиру по кличке Бес. Но это уже другая история.

– Прочему вы сразу не уехали, а остались у Беса на две недели?

– Других вариантов не было. Я не знал, как выйти из окружения. Бес оказался нормальным человеком, профессиональный военный с Горловки, обещал при первой же возможности отправить обратно в Россию. Мы впятером попали к нему. Мы рассказали, что с нами произошло, он сказал, что больше не отпустит нас к "востоковцам". Оставил, чтобы пришли в себя. Потом, кто пожелал дальше воевать, остался, кто хотел уехать, как я, уехал.

– А что вы делали с 28 мая по 15 июня в Горловке у Беса?

– У Беса вновь надел форму, нам выдали оружие, участвовал в нескольких операциях, там порядку было больше, грамотно все организовано. Мы совершали диверсии; тихо подошел, расставил бойцов, взорвал, отбомбил и отошел сразу. Мы взорвали украинскую нефтебазу в Докучаевске. Ночью незаметно подъехали на гражданских машинах, я прикрывал пулеметным огнем наши позиции, гранатометчики из гранатомета палили по нефтехранилищу.

– Докучаевск контролировался нацгвардией?

– Непонятно, кто его контролировал, и те, и другие. Но база охранялась, мы как начали стрелять, оттуда ответный огонь. Но они не видели, куда отстреливаться.

– Зачем взорвали нефтебазу?

– Танки и бронетехника не заправляются.

– Вам же тоже надо заправляться.

– У нас же нет техники. Это потом она появилась у ополченцев, через три дня после того, как я уехал.

– Прямые столкновения были с противником?

– Да, в Карловке. Там как раз линия фронта. Нацгвардия или "правосеки", я их не знаю, увидел в лесу с красными повязками. Мы их выдавили из леса. Они хотели обойти "зеленку" и войти в город Карловка. У нас там засада была. Они как подошли к лесополосе, мы начали стрелять в них, они бросили своих раненых и разбежались. Мы их забрали в наше расположение, там лечили, кого можно было лечить. Бес лично звонил родителям бойцов, но только тем, чьи дети проходили срочную службу, звонил матерям: идите, забирайте своих детей. А остальных, кто из СБУ, "Правого сектора", нацгвардии – они считались военнопленными.

– Как с ними обращались?

– Допрашивали и закрывали их.

– А что из вранья по телевизору вам показалось наиболее наглым и возмутительным?

– Берут интервью у ДНРовцев. ДНР – это на самом деле фикция. ДНР, как я понял, для меня существует в кабинетах этих Бородая, Пушилина, Царева, а решения принимаются в другом месте и другими людьми.

– Некоторые журналисты, кто бывает на Донбассе, говорят, что 20 процентов воюет россиян, 80 процентов – местные ополченцы.

– Я бы сказал наоборот. Большинство русские, чеченцы, ингуши, такие как я, из Армении тоже есть. С местными я общался, они говорят, что от нас требовалось – мы сделали. Я говорю: "Что от вас требовалось?" Они говорят: "Мы же голосовали, а остальное от вас зависит". В смысле, референдум о самоопределении Донбасса, мы воевать не хотим. Один мне вообще сказал: "Я хочу получать свою зарплату, бухать и до следующей зарплаты". Они в основном неопытные, обращаться с оружием не умеют. Никто не служил. Я про Донецк говорю.

– А в Горловке?

– Там 50 на 50, но россияне лучше воюют, все-таки ребята служившие, армия есть хоть какая-то. На Украине 23 года никакой армии не было.

– Почему вы решили это рассказать?

– До сих пор те люди, которые нас, по сути, предали (того, что произошло в аэропорту, можно было избежать, и могло все быть по-другому, если бы все было организовано грамотно), командуют, и добровольцы из России едут к ним. Я хочу, чтобы эти люди поняли, кто будет ими командовать. Я пошел, выжил чудом, мне их жалко. Они еще идут в подчинение таких командиров, как Ходоковский и к другим людям, я всех по фамилии не знаю.

– А мародерства много?

– Мародеры были. Мы их отлавливали и ликвидировали.

– То есть расстреливали?

– Кого расстреливали, кого били. Мародеры в основном местные. Они подходят с пистолетом, представляются от имени ДНР и требуют у людей деньги, телефоны и даже машины.

– Это в Горловке или в Донецке?

– В Донецке. В Горловке Бес контролирует, там порядок.

– А почему ушли от Беса, если с ним было надежно работать?

– С Бесом надежно, но Бес один не может противостоять украинской армии, сопротивление бесполезно, зря отдавать жизнь, зачем? Смотрите, в Донецке сидит больше 1000 человек, грубо говоря, чешут себе я**а, в то время как в Славянске идут бои. А те просто сидят на блокпостах, ничего не делают. Я думаю, почему не отправить хотя бы половину их на помощь? Все бесперспективно, неорганизованно. Там столько командиров... Каждый третий себя объявляет командиром. Какая-то группа свою группу организовывает. Единого командования нет. Я думал, что будет как в армии: строгий режим, организованность, связь, слаженность. Ничего этого не было, поэтому и уехал.

– Как вас вернули обратно в Россию?

– Бес сдержал слово, поблагодарил, дал по 1000 гривен на каждого в дорогу, пожелал успеха и отправил по домам. Со мной поехали три человека, один раненый и двое на ходу. Сели в гражданские машины и через Луганскую область, обходя таможенный пункт, проехали около 150 километров. На российской стороне нас встретили, привезли в Ростов, попали на ту же базу, где прошли подготовку, переоделись, нам дали денег на билет, вернули документы, телефоны и отпустили по домам.

– А почему добровольцам не платили деньги, хотя бы какие-то минимальные?

– Я не знаю, это у организаторов надо спросить, почему не платят.

– С другой стороны, вы гражданин Армении, из другой страны...

– Я даже там под армянским флагом ходил. Есть фотки.

– Погибать за чужую родину как-то...

– Я не считаю Россию чужой родиной. У меня ментальность советского человека. Мои деды воевали за СССР, и я воюю. Я не считаю Россию чужой.

Дмитрий Бабич — секретарь политсовета партии «Единая Россия» муниципального образования Горелово в пригороде Санкт-Петербурга.

— К помощи Донбассу мы подключились чуть больше месяца назад. Когда увидели, что на Украине началась действительно горячая пора. И тогда уже стало понятно, кто с кем воюет и кого надо поддерживать. До этого не было четкой ясности, — начал разговор Бабич.

— Выходит, Санкт-Петербург понял, что пора помогать ополчению и жителям Донбасса только месяц назад?

- Я живу в Горелово, это муниципальный округ Санкт-Петербурга, пригород. Когда я начал узнавать у местных, кто собирает гуманитарную помощь на Донбасс, поразился — централизованно никто ничего не собирал. Наш депутат ЗакСа Виталий Милонов является официальным представителем ДНР в Санкт-Петербурге, он и начал организовывать сбор помощи. Кстати, львиную долю собрали сотрудники приемной Милонова. Хотя поначалу у нас не получалось собрать достаточное количество груза, чтобы набить хотя бы одну машину. Люди раскачивались долго — вещей и продуктов несли по чуть-чуть, в кассу сдавали по копеечке. Кое-что чудом насобирали и первым караваном отправили машину с продуктами, повезли радиостанции. Позже стали поступать уже более значительные суммы. Второй наш караван ушел с медикаментами, продуктами и вещами. На третий караван люди скидывались деньгами уже со всей России. Перечисляли приличные суммы из Питера, Владивостока, Сургута, Москвы, Нижнего Новгорода...

И тогда я понял, что на мне лежит большая ответственность за доставку третьего, более ценного груза. Я сам должен был доставить его до ополченцев и убедиться, что в дороге ничего не разворуют и не потеряют. Тем более мы везли в холодильниках инсулин. В дороге нужно было следить, чтобы аккумулятор не сел, чтобы холодильник не перегрелся, не отключился, дверца не открылась. Тоже беспокойное мероприятие.

— Вас предупреждали, что могут разворовать груз по дороге?

— Что касается гуманитарки — это обычное явление. Мошенников, желающих заработать на Донбассе, много. Мы почти за неделю собрали своими силами 100 тысяч рублей. Но у нас нет больших возможностей. А люди, которые поставили сбор гуманитарной помощи на поток с самого начала войны, собирают сегодня гигантские суммы.

— О каких суммах идет речь?

— Думаю, что речь идет о миллионах рублей. И, конечно, кому-то сложно устоять перед соблазном, чтобы не прикарманить себе чужие деньги.

— Итак, вы двинулись на Украину...

Перед поездкой нас стали пугать, мол, по пути на каждом блокпосту нас станут грабить и все отбирать. До конечной цели ничего не дойдет. Когда мы отправились в путь, окончательно не знали, в какой именно город едем, обстановка все время менялась. Мы держали связь с Денисом Назаровым — руководителем одного из комитетов Верховного совета ДНР. В итоге решили, что наиболее удобно для всех доставить караван в Краматорск. Поинтересовались, не будет ли Верховный совет ДНР против, если мы отвезем груз именно в этот город. Нам ответили, если мы это сделаем, то нам будут аплодировать стоя. На тот момент я насторожился, не понял, с чем связано такое высказывание.

Понимание пришло позже. Краматорск находится в 200 км от границы, ехать пришлось по раздолбанной дороге, которая местами простреливалась снайперами. На одном участке трассы нам пришлось проскакивать через реальный бой. Это случилось, когда мы ехали по середине горе, а справа, в низине, где располагался частный сектор Луганска, в этот момент шла перестрелка. Слева, на вершине горы стояла Нацгвардия, и мы, крадучись, пробирались по дороге, выключив все огни.

— Вы так уверенно говорите — Нацгвардия?

- На самом деле, когда мы въехали на территорию Новороссии, я был очень скептически настроен ко всему происходящему. На границе нас встречали очень молоденькие ребята, чуть ли не дети. Мне показалось, что некоторым из них на вид лет по 16. Приехали за нами и взрослые, матерые мужики. Видно, что профессиональные военные. Мне казалось, что все их действия — показуха. Это касается и нашей охраны, и внезапных остановок, и команд «ложись на землю». Когда мы проезжали какую-то гору, на обочине дороги была небольшая насыпь высотой метра три. Внизу лежал Луганск. Город был во тьме, и оттуда поднимался пороховой дым. Слева от нас — высокая гора. Вдруг наш караван резко остановился. Машины прижались к обочине, к этому валу. Надо заметить, нас заранее предупредили — следовать четко за машиной с лидером ополчения и поступать так же, как он. Он выключает фары, мы выключаем. Он ускоряется, мы делаем так же. Он тормозит, мы — за ним. Вот в какой-то момент нам приказывают падать ничком на землю. Тем временем военные из нашего сопровождения поднялись на небольшой вал и следили за происходящим.

Вскоре я не выдержал: «Ребят, между нами и вот этой перестрелкой внизу огромное расстояние. Разве до нас может что-то долететь?». В ответ мне бросили: «Долететь не может, но могут сесть и доехать до нас». Я про себя подумал, что за фигня, кто там сядет и доедет, что за цирк? И только когда мы добрались до Краматорска — я случайно услышал разговор этих бойцов. Оказывается, наверху, на горе, стояла Нацгвардия, которая собиралась поддержать огнем тех, кто находился внизу. И если бы они начали стрелять, то палили бы через нас — мы находились между ними и Луганском. В этот момент они могли заметить наш караван машин и спуститься.

— Одним словом, без сопровождения ополченцев вы бы далеко не уехали?

Самостоятельно мы бы не переехали даже первые поля. Дорога простреливалась снайперами. И между собой ополченцы переговаривались, что в одном месте засел снайпер, с которым они два дня перестреливались, но не могли попасть из-за длинной дистанции. Так и говорили: «Друг до друга не достаем».

Позже, когда я уже переключился на войну и стал трезво оценивать ситуацию, то понял, ополченцы блестяще обеспечили нам охрану на протяжении всего пути. Ведь на каждом холме по месту нашего следования стояли снайперы под прикрытием автоматчиков, которые смотрели, чтобы мы не попали под обстрел. Когда мы проезжали опасный участок дороги, все они прыгали в машины, обгоняли нас, и их уже сменяла другая бригада ополченцев. Нас берегли как зеницу ока. Ведь на тот момент мы везли один из самых больших и серьезных грузов из России — инсулин.

«Для молодых ополченцев был важен внешний антураж — крутые перчатки, снайперская винтовка»

— Дмитрий, вы первый раз попали в Краматорск. Каковы впечатления?

— Мне показалось, что я попал в страну полнейшего абсурда — паноптикум. Я пытался сориентироваться и привязаться к тем реалиям, к которым я привык, но не получалось. Мне пришлось отпустить ситуацию и воспринимать действительность какова она есть. В какой-то момент мне показалось, что я стал героем фильма Тарантино. Я наблюдал в городе постоянную бессмысленную движуху, смысл которой от меня иногда просто ускользал, и непонятно было, зачем она нужна и чем все это закончится.

— Что вас удивило больше всего?

Многое. Удивили меня молодые ополченцы. Я поразился, что для них очень важен был внешний антураж. Они хвастались и гордились своей военной амуницией — вот кому-то достались крутые перчатки, у кого-то наколенники, новый бронежилет, а одному парню вообще повезло — ему выдали снайперскую винтовку. Некоторые красовались, что обвешаны гранатами. Эти парни полностью отдавались этому антуражу. И я заметил, они были так счастливы, что у них это есть, что они такие крутые, настоящие мужчины.

Я слышал, как они спокойно говорили о смерти, обсуждали, что их приятелю оторвало ногу, его поместили в больницу, а лекарств нет. На полном серьезе они просили достать нас стимуляторы, препараты из группы «А», которые бы спасали человека от болевого шока в момент, если ему оторвет вдруг ногу. И тогда я понял — передо мной дети, а вся эта амуниция, трупы, кровь, смерть, оружие — игрушки.

— И все же вопрос, который волнует многих и ответа на него однозначного нет. Как вам показалось, основной состав этого ополчения — местные жители или люди, приехавшие из России?

— Я пообщался с местным депутатом. На мой вопрос: «Скажите, как ваши ополченцы?» — он меня перебил: «Это не наши ополченцы, а ваши ополченцы. 99 процентов из России». И добавил: «Кто-то из патриотических соображений приехал, а кому-то надо побегать, в войну поиграть». Далее я заинтересовался, почему же местное население не пополняет ряды ополченцев. И услышал: «До тех пор, пока народу платят здесь зарплату и пока они не пострадают лично, то исправно будут ходить на работу, спокойно жить, ни о чем не беспокоиться и наблюдать за происходящим со стороны».

— Это действительно так?

Я расскажу вам один случай. В Краматорск мы приехали ночью. Дико устали. Нас заселили в центральную гостиницу города. По тамошним меркам шикарный отель — с кожаной мебелью, просторным холлом, только воды там не было, как и во всем городе. Служащие гостиницы черпали воду из бассейна и ведра разносили по номерам. Запах стоял соответствующий. Так вот, в гостинице нас встретил портье, здоровый мужик. Я заметил, что ему хочется с нами пообщаться, что-то узнать. Стандартный вопрос у всех к нам был один: «Когда Путин введет войска?». Этот человек спросил другое: «Вы не знаете случайно, когда МММ станет официальным коммерческим банком?». Кругом война, сгоревшие дома, простреленные машины, на улице — осколки от снарядов, а человека интересует МММ. Он совершенно спокойно выложил нам свою «боль»: «Я так удачно кредит взял в банке, вложил в МММ. Хочу еще вложить, но боюсь, что меня обманут…»

Я потом долго не мог выйти из состояния ступора. Дальше — больше. На следующий день я попросил отвезти меня в больницу, где думал взять у главврача список нужных лекарств, чтобы следующим рейсом привезти медикаменты в Краматорск. Потому что списков в Интернете много — но нет уверенности, что не нарвешься на мошенников.

— А что с главврачом больницы Краматорска?

— Главврач долго не хотела к нам выходить. Потом спустилась. Это была женщина средних лет. Мы объяснили, что готовы собрать груз под эту больницу. Для достоверности попросили ее представиться на камеру и озвучить, в чем нуждается клиника. Видеоролик мы собирались повесить на нашу страничку в соцсети, чтобы люди не сомневались, на что идут собранные средства. Женщина замахала руками: «Ничего я говорить не буду. У меня двое маленьких детей. Нам ничего не надо». Развернулась и ушла. Сопровождающий меня ополченец ничуть не удивился такой реакции: «Она бойцов Нацгвардии боится, как бы чего не вышло потом».

— Может, им и правда ничего не надо было?

— Наш самый захолустный госпиталь в глухой деревне покажется нам шикарным санаторием по сравнению с больницей в Краматорске. Видели бы вы, на каких каталках там людей возят, на каких клеенках больные лежат. А ведь там много раненых — местных жителей, военных. Я тогда к санитарке, пытался до нее достучаться, говорил что-то про клятву Гиппократа. Но со мной даже разговаривать не стали. Тем не менее через два дня мне на электронную почту пришел длиннющий список, листов на шесть мелким шрифтом, что надо этой больнице.

«Мне показалось, что в Краматорске всем все по барабану»

— Расскажите о людях, которые уже больше двух месяцев живут в состоянии войны.

— Мне показалось, что люди там привыкли к халяве, они уверены, что все им должно достаться легко... Менталитет это особенный или что? Не могу понять. У них под окнами разворачиваются военные действия, а они сидят по домам и ждут, когда придет Путин и введет войска. Ждали ведь до последнего — ходили на работу, ни о чем больше не думали.

— Говорят, когда люди долго наблюдают взрывы, постоянно слышат выстрелы, то привыкают к ним?

— У меня сложилось впечатление, что часть местных жителей существует в какой-то параллельной реальности. Соседний дом взорвали, а твой устоял — и слава богу. Значит, все в порядке. Они, как тот портье из гостиницы, — то ли всеми силами обороняют свое сознание от реальности, то ли их действительно ничего не беспокоит.

— Но есть там все-таки не равнодушные люди?

— Есть. Я видел, как женщины Краматорска становятся настоящими женщинами. Как мужчины становятся настоящими мужчинами в высочайшем понимании этого слова. Я наблюдал это в столовой, где обедали ополченцы. На войне в достойных людях проявляются лучшие качества. У остальных — тоже все вываливается наружу.

— Ну а что такое было в тех женщинах, которые работали в столовой?

— В столовой готовили не «ах». И я искренне не понимаю тех разговоров, когда говорили, что ополченцы жировали. Не знаю, как в осажденных городах можно жировать. В столовой Краматорска меня накормили очень жиденьким бульончиком. Конечно, те женщины пытались как-то разнообразить меню — из муки пекли дергунчики — вкусные крендельки. Также они вывешивали на стенах трогательные записочки с текстом: «Если кому-то надо постирать, обращайтесь по тел...», «пошить одежду» и так далее. В этом был какой-то особый смысл жизни. Выходит, с одной стороны, я наблюдал полное равнодушие людей к происходящему — как те коровы в поле, их не волнует, что творится в 100 метрах, они стоят и жуют траву. С другой — люди, которые были вовлечены в войну, и они испытывали другие эмоции и чувства.

— Люди действительно голодали там в последние дни?

Когда мы только ехали в Краматорск, то попадали в разные передряги. В Ростовской области у нас под основным грузовиком провалился бетонный мост. Местные животноводы с помощью тракторов помогли вытащить машину. Потом опять что-то сломалось. В итоге мы груз несколько раз перезагружали. И он нам стал родным. Когда же на границе один из старших сопровождающих предупредил, что на блокпостах мы должны будем делиться нашей тушенкой с ополченцами, я стал возмущаться: «Никому не дам. Все на фронт». Они глянули на меня как-то странно: «Все не раздадим… Но ты сам все поймешь».

Ночью мы проезжали много блокпостов, и я видел глаза этих ребят-ополченцев, которые жадно хватали тушенку. И сразу вспомнил рассказы моих бабушек про блокаду Ленинграда. Ребята хватали по три банки тушенки и две пачки крупы на каждом посту. Они не радовались, нет. Но по их лицам было понятно, парни голодают. Если поначалу их подкармливали местные жители, то потом продуктов просто не стало. Людям даже соли было не на что купить. Не знаю, чем в последние дни кормили ополченцев, но когда я увидел их глаза, то подумал об одном — как жалко, что так мало мы купили тушенки.

А уже в Краматорске мне рассказывали еще более жуткие истории. Однажды в штаб, где сидели военные, пришли две женщины с детьми. Малыши уже несколько дней сидели без еды. Так матери предложили интимные услуги за то, чтобы покормили их детей. У меня волосы встали дыбом после услышанного. Естественно, детей накормили сразу, а семьи вскоре эвакуировали. Но эта история показывает, до какой степени отчаяния дошли люди.

— Говорят, пить на Донбассе стали в три раза больше — вроде чтобы заглушить страх. Это несмотря на то, что Стрелков ввел сухой закон?

— Среди ополченцев я вдрызг пьяных не видел ни одного. Встречал пару человек, от которых шел небольшой душок, и они были слегка навеселе. Но потом узнал, что эти ребята получили жесткий нагоняй от командира. Допускаю, что на блокпостах могли выпивать. Но я лично не сталкивался. Вообще ситуация на Донбассе странная. Не знаю, понимает ли это Стрелков? Например, есть люди, которые утверждают, что часть ополченцев — это бандиты, которые отжимают у людей машины, отнимают груз. Другие говорят, что в ополчении душевные люди. Правды не сыщешь. Например, про руководителя ополчения Горловки Беса ходят слухи, что он — вор, бандит, негодяй, у всех машины отобрал, у богатых людей имущество изъял — и все себе. Но есть такие, кто уверен, что с его приходом в городе навели порядок. Кому верить? Наверное, лучше всего не погружаться в это. Правды не найти. Она там такая переменчивая и сиюминутная, что есть большой шанс ошибиться. К сожалению, мы знаем только верхушку айсберга, толику войны. Что там происходит на самом деле, возможно, не узнаем никогда.
— Кстати, как люди там относятся к смерти? Привыкли хоронить?

— Не смогу ответить, я не встретил людей, у которых погиб родственник. Случилось так, что на следующий день нашего пребывания в Краматорске мне приказали: «Сегодня уезжаем». Спорить было бесполезно. В тот день сместились подразделения Нацгвардии — и у ополчения появилась возможность проехать безопасно. Поэтому нужно было собираться и уезжать оттуда. Но из того небольшого общения с местными мне показалось, что все они охвачены одним чувством — тревожное равнодушие. Но тревога в основном за себя. Может, я ошибаюсь. И тогда извиняюсь. Конечно, если кто-то теряет там близких — они переживают. Остальным все по барабану.

«Мне завтра неудобно выезжать из осажденного города, давайте в понедельник»

— Много было желающих выехать из Краматорска?

— Самое поразительное во всей этой ситуации, что желающих покинуть зону боевых действий собралось много, но все они капризничали: «Мы не хотим ехать туда, а хотим вот сюда». Мне казалось, что во время войны надо бросать все и ехать куда угодно, где только не стреляют. Но люди еще выбирали. Например, в Санкт-Петербург никто не хотел. Ссылались на то, что Питер — слишком далеко, им бы в Ростов. Но Ростов и Краснодар уже переполнены. У нас был автобус на 40 человек. Набрали мы от силы человек 13. Хотя предлагали бесплатно довезти, поселить, найти работу. В Санкт-Петербурге мы держали для них квартиры, организовали продуктовый склад, думали, приедет народ — снабдим их самым необходимым. У нас в городе готовы были их встретить. Но люди не захотели.

— Я слышала, что вы мужчин отказывались вывозить?

— Да, у нас было строгое условие — спасаем только женщин и детей. На мой взгляд, мужчины должны оставаться и защищать свои города. Но уже при отъезде из города ко мне в машину посадили двух женщин, маленького ребенка и парня лет 20–22. Я начал было возмущаться, что недопустимо бросать родину и бежать. И прямо сказал ему, если б меня ополченцы не попросили, я бы его не повез. Поймите, в такой обстановке мигом слетает все наносное, не хотелось лишний раз натужно улыбаться и лицемерить. Там хочется говорить жестко и прямо, без лжи. Но ополченцы уговорили довезти молодого человека до границы, сказали, что он — сын одного из начальников ДАИ, местной милиции... Хотя разве это оправдание? Ну да бог с ним. Когда ехали обратно, тоже произошел интересный инцидент. Наша старая «Нива» перегрелась, включился вентилятор охлаждения двигателя. Звук от вентилятора напоминал сирену. В этот момент моих пассажиров чуть не сдуло с сидений. Началась паника, люди пытались остановить машину. Видимо, за последнее время народ на Донбассе настолько запугали сиренами, что они уже этих звуков боятся на рефлекторном уровне.

— Странно, что, несмотря на тревожную обстановку, далеко не все местные жители желают покидать свои дома?

— На днях мне пришло письмо от женщины: «Помогите, я одна сижу в городе с годовалым ребенком, не могу выбраться отсюда. Я знаю, что вы вывозили людей. Спасите». Я перетряс всю Новороссию, поднял знакомых. В итоге нашел человека, который ехал в Горловку забирать свою семью. Еле уговорил его забрать ту женщину. Он согласился при условии, что она в определенное время выйдет на шоссе, он ее подберет и довезет до Ростова. Я связался с женщиной, сообщил, что завтра в таком-то месте ее будет ждать машина. Знаете, что она ответила? «Мне завтра неудобно, давайте в понедельник».

— Волонтеры рассказывали мне, что многие принимают у себя беженцев из корыстных побуждений — кому-то нужна бесплатная сиделка для стариков, кто-то просит украинцев во время проживания отремонтировать квартиру, построить дачу…

— Я не сталкивался с таким. У нас в Питере произошла другая неприятная история. Одна женщина предлагала помощь семье беженцев. И когда люди у нее поселились, она их обобрала до ниточки, всю гуманитарную помощь себе прикарманила. А когда ее на этом поймали, она облила грязью волонтеров, мол, они прислали к ней правосеков, а не мирных жителей.

— Вы связывались со знакомыми из Краматорска в последние дни, что там происходит?

— Связывался на днях. Самое поразительное, они спокойно сказали, что готовы принять наш груз, проезд нам обеспечат. Я был поражен — в новостях говорили, что взяли Славянск, Краматорск, а человек оттуда утверждает, что все нормально, все примем, будете подъезжать, звоните. Правда, позже связался с представителем Верховного совета ДНР, спросил, как и что, он сказал, что в Краматорск нет смысла ничего возить, Донецк очень ждет. Перечислил, что нужно — медикаменты, перевязочные материалы, потому что бои, возможно, начнутся серьезные.

— Сами поедете?

— Сам я не поеду. Мне жена сильно переживает – все же семья, дети. Да и нет мне необходимости туда ехать. Я уже знаю тех людей, которые доставляют груз. Знаю, кто получает. А мне надо здесь работать. Я ведь собирался официально оформлять гуманитарную помощь, отправил запросы в разные крупные организации. Городским чиновникам. Главам муниципальных образований. Но ответа пока ниоткуда не получил. Опять вся надежда на простых людей. И самое парадоксальное, что 99 процентов из тех, кто помогает, — это женщины. Женщины несут вещи, везут продукты, переводят деньги. Вот недавно одна дама отдала нам два бронежилета. А мужики в это время сидят в Интернете и пишут, что Путин должен ввести войска.

Ирина Боброва

Свежие новости о ситуации на Украине не впечатляют оригинальностью или неожиданными поворотами сюжета. Гниение и распад продолжаются по плану или даже с опережением оного. Однако, мучительная но яркая смерть украинского государства интересна с точки зрения крушения нескольких расхожих мифов. Например, некоторые читатели считают, что американцы никогда не держат слова. Зря!

Пример: МВФ обещал больше не давать Киеву денег, если хунта не вернет контроль над Донбассом и таки сдержал обещание:

"Миссия Международного валютного фонда в Украине во главе с Николаем Георгиевым завершает сегодня работу в Киеве. Напомним, визит Миссии должен был длиться с 24 июня по 9 июля, впрочем, 10 июля работу решили продлить до конца недели. «Конструктивный диалог между делегацией МВФ и членами украинского правительства продолжается», - говорится в сообщении Минфина. Напомним, что миссия МВФ должна была оценить как Украина выполняет обязательства по кредитной программе stand-by." ( http://www.segodnya.ua/economics/enews/ ... 36279.html )

Следует отметить, что зря другие читатели были твердо уверенны в том, что "Америка накачает Киев деньгами, для того чтобы помочь в борьбе с Москвой". Безусловно, зицпредседатель ЗАО Соединенные Штаты, Барри Соеторо с удовольствием бы накачал Украину деньгами, но у самого принтер дышит на ладан :) ( http://politrussia.com/ekonomika/ssha-n ... rvymi-813/ )

Почему так важна новость о том, что МВФ не выделил Киеву второй транш кредита? Потому что мы имеем дело с классической ситуацией конфликта между менеджментом и акционером. Акционер проекта "Майдан" - Госдеп США, наказывает менеджмент, в лице Порошенко и Яценюка, за невыполнение поставленных задач и делает самое страшное из того, что может случиться в корпоративной среде: лишает менеджмент новых ресурсов для выполнения задач. Такое действие — последний этап перед увольнением и верный признак того, что проект стоит на грани провала. Логика проста — если бы акционеры верили в перспективы проекта "нацистская Украина" то, не смотря на текущие проблемы, ему бы дали через МВФ еще немного денег, хотя бы на текущие расходы. А сейчас, американцы фактически добивают своих же марионеток. У них однозначно нет возможности выплатить им 35 миллиардов, но 1,5-3 они бы наскребли из закромов МВФ. Значит, они или верят что хунта справится без дополнительных ресурсов (совсем фантастично) или (более вероятно) пришли к выводу, что нет смысла вкладывать деньги в безнадежную затею.

Единственный минус в сложившейся ситуации заключается в том, что в процессе агонии, Порошенко может пойти на совсем дикие поступки. Нельзя исключить, что в этом и заключается один из элементов стратегии США, которые попытаются извлечь максимум пользы из его метаний. Этот минус компенсируется огромным плюсом, который заключается в том, что сейчас у хунты резко сократилось время, оставшееся до полного экономического коллапса. Напоминаю, что все (все!) бюджеты и финансовые расчеты хунты строились на вполне рациональном предположении, что 17 миллиардов долларов они точно получат до конца года, причем часть этих денег нужна хунте уже до конца лета, иначе до декабря она просто не доживет.

В майском анализе ситуации на Украине, я указывал на то, что сторонников хунты ждет неприятный сюрприз в виде "украинского тризуба": холод, голод, гиперок. Критика этого прогноза, которую мне высказывали свидомиты, сводилась к трем тезисам:

1. От холода спасет реверс газа из ЕС,

2. От голода спасет отличный урожай 2014,

3. От гиперка (гиперинфляции) спасет кредит МВФ.

Украинскую экономику не спасло бы даже идеальное и полное исполнение программы МФВ и получение тех самых 17 миллиардов. Судя по последним новостям, даже этих денег Украина скорее всего не увидит. Насчет реверса газа из Европы, уже более-менее понятно, что "потолок" этой схемы - 8 миллиардов кубометров в год, при том что нужно минимум 30. Ну и Яценюк уже готовится к холодной зиме. До недавнего времени, оставался под вопросом пункт про голод, но и здесь ситуация начинает проясняться:

"Производство зерна в Украине в июне 2014 г. сократилось на 51,4% - до 2,7 млн т, - Госстат" ( http://apk.rbc.ua/rus/proizvodstvo-zern ... 2014135100 )

Конечно, сторонники киевской хунты могут попытаться доказать, что в следующие месяцы, украинские фермеры наверстают упущенное, но элементарный здравый смысл подсказывает, что шансы на это - близки к нулю.

Вывод: холод, голод, гиперок - все это ждет Украину в не столь отдаленной перспективе. Украина, точнее то, что он нее останется, скоро будет завидовать Сомали.

«Стороны уделили большое внимание вопросу создания польско-литовско-украинской военной бригады "УкрПолЛитБриг", в частности, договорились подписать соответствующее соглашение в ближайшее время», — говорится в сообщении пресс-службы президента Украины. Порошенко также предложил Польше присоединиться к программе создания рабочих мест на покинутых ополченцами территориях Донбасса.

Кроме того, президент Украины высказался за ускорение помощи со стороны Варшавы, в частности, передачи закупленных бронежилетов через польскую таможню. Туск, в свою очередь, согласился с необходимостью упрощения процедур и урегулирования этого вопроса. Также, как сообщает агентство УНИАН, он поддержал идею создания совместной военной бригады и позицию Порошенко относительно урегулирования ситуации на юго-востоке Украины.

Как сообщалось в понедельник, число жителей юго-востока Украины, которые в текущем году попросили убежище в Польше, увеличилось в несколько десятков раз. По словам пресс-секретаря Управления по делам иностранцев страны Эвы Пехоты, с 1 января 2014 года было зарегистрировано 908 обращений, тогда как годом ранее — всего 46. «По гражданам Украины, попросившим статус беженца, ситуация следующая: пока не принято ни одного позитивного решения, 58 дел были прекращены, 106 получили отказ», — пояснила она.

В конце мая кабинет министров Украины утвердил проект соглашения о создании совместной военной бригады трех стран. Как пояснил Михаил Коваль, занимавший на тот момент пост министра обороны, «это очень важное решение, потому что подразделения двух стран, которые будут входить в состав бригады — Польши и Литвы — это члены НАТО». По его словам, совместная военная бригада должна выполнять, в том числе, и миротворческие функции.

По словам Эрнеста, Вашингтон считает, что поставки военной техники и оборудования через границу должны пресекаться, и Москва должна использовать свое влияние на противников Киева для урегулирования ситуации. «Мы бы хотели видеть больше. Мы координируем действия с союзниками, и Россия рискует, тем что для нее будут дальнейшие последствия», — заявил представитель Белого дома.

Он предупредил, что Вашингтон намерен ввести дополнительные санкции, если «Москва не изменит свою политику в отношении Украины». При этом Эрнест отметил, что США продолжают вести соответствующие переговоры со своими европейскими союзниками. Представитель Белого дома подчеркнул, что президенту России Владимиру Путину хорошо известно, с какими призывами к нему обращаются страны Запада, передает ИТАР-ТАСС.

8 июля президент США Барак Обама со своим французским коллегой Франсуа Олландом призвали Владимира Путина оказать давление на ополченцев для того, чтобы те согласились на переговоры с Киевом. Они сошлись во мнении, что Россия должна прекратить «дестабилизирующие действия», в том числе, отказаться от поставок оружия и наращивания военного присутствия вблизи украинской границы.

«В связи с резко обострившейся обстановкой в районе проведения Киевом силовой операции на юго-востоке Украины российская сторона, в порядке доброй воли и не дожидаясь установления режима прекращения огня, приглашает в наблюдателей ОБСЕ на пункты пропуска Донецк и Гуково на российско-украинской границе», — отмечается в сообщении.

Вместе с тем Россия внесла в организацию проект решения Постоянного совета о размещении наблюдателей. «Рассчитываем, что этот документ будет одобрен в кратчайшие сроки», — отметили в МИДе.

В телефонном разговоре, который состоялся 14 июля между Лавровым и Буркхальтером, МИД очередной раз подчеркнул неприемлемость обстрелов российской территории. Стороны пришли к выводу, что ОБСЕ надо принять экстренные дополнительные меры по урегулированию конфликта на востоке Украины, в частности добиться перемирия.

Развернуть деятельность наблюдателей при поддержке ОБСЕ на пунктах Донецк и Гуково Москва предлагала на прошлой неделе. Однако тогда, как заявил руководитель мониторинговой миссии ОБСЕ на Украине Эртогрюль Апакан, мандат миссии не позволял ей осуществлять свою деятельность на территории России — только на Украине. Для наблюдения за границей с российской стороны необходимо было уточнять или дополнять мандат.

Утром 13 июля российский город Донецк в Ростовской области подвергся обстрелу фугасными снарядами со стороны Украины (версии по поводу того, принадлежали ли эти снаряды армии или ополчению, расходятся, однако СК РФ обещал установить виновников обстрела с помощью спутников). В результате попадания фугаса в один из жилых частных домов погиб человек, еще один был ранен. Позднее СК назвал обстрел умышленным и заявил, что его устроили украинские военные. При этом глава комитета Госдумы по делам СНГ Леонид Слуцкий отмечал накануне, что межпарламентская контактная группа ПА ОБСЕ по Украине может принять ряд мер для защиты территории России от украинских обстрелов.